МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
У нас - новый аквариум! Новоселье справляли уже недели две как, Мальчик, похоже, освоился, но вот есть предпочитает в старом аквариуме после ночёвки в нём. надеюсь, он всё-таки привыкнет есть либо в большом аквариуме, либо поймёт, что его пересаживают в маленький именно для того, чтобы он там ПОЕЛ (ну и дела свои сделал). Ну да ладно, кто-нибудь из нас да приспособится - либо черепаха, либо ... я.
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Как же хорошо, что я ЗДЕСЬ выяснила, что моя куртка после стирки стала какой-то не такой. А если бы в СИБИРИ??? В общем, ура Декатлону, но как-то меня напрягает, что уже второй раз совсем-совсем накануне поездки меня подводит то обувь, то куртка. про трындец с разорвавшимися в поездке (в последний день, ага, когда уже едешь на вокзал) сумками-рюкзаками вообще молчу.
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Вытираю черепаху. - Мальчик, ты как, не замёрз ночью? А кто тебе виноват? Я, что ли, перегрызла изоляцию? Вот чем тебе так этот провод от обогревателя понравился, а? Головой надо было думать, умной твоей головушкой. Провод - это бяка, это опасно! Так что сам виноват, что спал без обогревателя (а мне теперь новый искать, вот ведь...). ладно, иди, гуляй. Батареи уже тёплые, хоть погреешься...
@настроение:
чудом заметила, что он уже перегрыз эту чёртову изоляцию!!!
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Ну вот что я за человек?
Сегодня с утра (и ведь уже полностью проснулась ) в деталях представляла, как поеду из Зеленоградска или из Светлогорска (что менее вероятно) в Калининград, чтобы всё-таки попасть на органный концерт, и послушать наконец, с третьей попытки инструмент, на момент постройки считающийся лучшим органом Восточной Европы. Решила, что правильнее всего будет доехать до Южного вокзала на электричке, заодно сходить в Фриндландские ворота - не хватило времени сил добежать до этого музея. Затем - собор и Орган. потом уже можно будет дойти до Северного вокзала и вернуться на побережье. И в Балтийск с Тильзитом можно будет съездить. Не брать уже тур на много дней, где будет почти полное повторение программы этого года, а просто сидя на побережье брать однодневные туры - всё равно Калининградская мозаика не указывает места в автобусе. да можно и пожить несколько дней в полюбившемся мне Зеленоградске, а несколько - в Светлогорске Вот только одно но...
Я не знаю, КОГДА я поеду в Калининград снова и поеду ли. Не ясно, кто будет с отпусками, не ясно, когда я опять попаду на море. Не отложу ли я свои пока не до конца сформированный мысли о Балтике в угоду обожаемому Чёрному морю...
И да. Какой ещё человек, гуляя после изумительно-насыщенного дня на Псковщине, вдруг чётко произносит: "Ну, вот. Теперь хочу В ПЕРМЬ!"
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Очень хочется почитать "Ночь в одиноком октябре". Вот так прямо тянет - и всё тут! видимо, приближающийся Хеллоуин берёт своё. Да, почитать бумажную книгу. Да, завернувшись в плед. Да, с чашечкой горячего шоколада или какао. Да, с черепахой под боком - куда без него! Да, ещё не читала!
Да, есть проблемы: - книги в бумажном виде у меня нет (наверное, вечером буду распечатывать, если срочно не найду в реальном книжном, что вряд ли); - шоколад/какао очень быстро пьётся - страницы на две-три, наверное, хватит; - я крайне редко заворачиваюсь в плед, да и ещё тепло для него; - черепах не желает в 95% случаев спокойно сидеть не руках - он любит по мне маршировать!
Ладно, посмотрим, кто сильнее - я или обстоятельства
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Сначала полночи черепах пытался оторвать обогреватель от стенки аквариума (оторвать не оторвал, но сдвинул), а потом начал его грызть (!). Потом, по всей видимости, попугаиха упала с жёрдочки - носилась по клетке, пришлось успокаивать. уже под утро приснился директор по научной части.... ну вот что за ночка???
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Вот так едешь себе на экскурсию и краем уха слышишь об аварии. На следующий день объявляют траур. Потом копаешься в интернете, и видишь этот развороченный автобус, у которого практически начисто снесена левая сторона. И читаешь, что он шёл по тому же маршруту, где в этот день была ты. И вышел он в рейс в то же время, как мы должны были выехать на экскурсию. Но нам просто повезло - мы же, на туристическом автобусе, ехали без остановок, а тот был рейсовым. Кстати, вполне возможно, что мы на своём пути разминулись с тем самым песковозом, с которым не разминулся тот автобус. 6 погибших. 8 человек в больнице, 10 на амбулаторном наблюдении.
И это ещё, можно сказать, повезло, что рейсовый автобус не был забит под завязку. Страшно представить, что бы было, окажись на его месте переполненный туристический...
P.S. Да, в туристическом я сидела справа, а вот пристёгнута или нет - не скажу - в какой-то из дней в автобусе мой ремень не работал... Страшно...
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
Полярный конвой 2003 Александр Городницкий М. Спиридонову.
Крики чаек сливаются в общем хоре. Ветеранам военные будни снятся. Мы идем через Баренцево море По следам конвоя PQ-17. читать дальше Штормовую синоптик сулит погоду. Волн глухие удары как залп орудий. Мы везем венки, чтобы бросить в воду На местах, где гибли суда и люди.
Новый день встает за Югорским Шаром. Приникает вахтенный к эхолоту. Мы идем в былое на судне старом С адмиралом, что жизнь свою отдал флоту.
Над сонаром колдует отряд поисковый, За работу готовый вот-вот приняться. Мы идем через Баренцево море По следам конвоя PQ-17.
Злая память — ее никуда не денешь, Точит сердце, как волны прибрежный камень. На покатой палубе судна "Сенеж" Я стою с уцелевшими стариками.
Здесь моих соотечественников трое, Англичанин, немец и два канадца, — Их свела воедино судьба конвоя, Рокового конвоя PQ-17.
Капитан Хил Вилсон, еще кадетом Моряком в неполных семнадцать ставший, Побывал на транспорте в море этом, Где отец капитанил — Хил Вилсон-старший.
Он стоял у зениток, готовых к бою, Самолеты высматривая в небе, И не зря на судно привез с собою Этот флаг: "Canadian Merchant Navy".
Англичанин, сержант ВВС Билл Лоус, Вспоминая морозные русские зимы, Загрустил, перелистывая былое, Где архангельский порт и подруга Зина.
Он об улочках деревянных узких До сих пор вспоминает благоговейно, Где когда-то жил, обучая русских Оседлать британские "харрикейны".
Роберт Ферли. С шестнадцати лет на флоте, Уроженец туманного Ливерпуля. Он привык в конвоях к морской работе, Там, где бомбы рвались и свистели пули.
Он возил самолеты, танки, моторы, А под осень сорок четвертого года — Русских пленных в Мурманск возил, которых На заклание Сталину Черчилль отдал.
В сорок пятом о гибели судна внезапно Из немецкого радио мать узнала, Но подбитое судно уже назавтра Дотянуло все-таки до причала.
Алексей Нахимовский, это имя Получивший от крейсера, ставшего домом, Много сотен миль в пароходном дыме Пропахал по этим полям ледовым.
И ему довелось подорваться на мине В октябре сорок пятого, после победы. Все механики флотские и доныне Своего старейшего любят "деда".
Боевой офицер Анатолий Лившиц, Что войну курсантом безусым встретил И в своей стране оказался лишним В пятьдесят печально известном третьем.
Много раз, по команде отдав швартовы, Уходил он от мурманского причала, Жизнь свою за отчизну отдать готовый, Что его не слишком-то привечала.
Смотрит Яковлев в воду Евграф Евлогьич, От поморов ведущий свой корень древний. В сорок третьем пришел он, подобно многим, В школу юнг из голодной своей деревни.
Он горящий брезент с бензиновых бочек Под бомбежкой сбрасывал молчаливо, Не своим спасением озабочен, А желанием танкер спасти от взрыва.
А профессор Дремлюг Валентин Валентиныч, Сорок пять моряков от гибели спасший, Не пошел в этот рейс — врачи запретили: Обветшалое сердце уже не пашет.
Он грустит в ленинградской своей квартире — И ему войну вспоминать непросто, Бывший штурман Дремлюг Валентин Валентиныч, Человек большой небольшого роста.
Нас качает медленною волной Над могилой конвоя PQ-17. Мысли странные овладевают мною, В чем, боюсь пока что себе признаться.
День горит перед нами полярный летний, Полыхая бледною синевою. Рядом немец стоит девяностолетний, Что топил когда-то суда конвоя.
Бывший оберст люфтваффе Хайо Херман — Глаз арийских сияние голубое, Что в атаке был неизменно первым И последним всегда выходил из боя.
В тридцать пятом, начав с легиона "Кондор", Он сражался в Испании, храбрый воин, В сорок первом бомбил Ленинград и Лондон И полярные атаковал конвои.
Сетка жилок старческих возле глаза Напряженно пульсирует — не до шуток. Он в военном небе горел три раза, Всякий раз выбрасываясь с парашютом.
Выдвиженец Геринга Хайо Херман Не скупился своей и чужою кровью. Бог недаром дал ему крепкие нервы, Долголетие редкое и здоровье.
Мне припомнится год сорок первый жуткий, Вой сирен за оконною хлипкой рамой. В комнатушке питерской над буржуйкой Я дрожу от холода рядом с мамой,
И на дом наш бомба летит со свистом, От которой, возможно, сейчас умру я. Я стою над мерцанием серебристым И себе говорю по-немецки: "Руе".
Он недаром свой крест заслужил Железный, Пробивая бомбами наши крыши. Я стою с ним рядом над темной бездной И себе повторяю по-русски: "Тише",
Вспоминая о людях, им обреченных. В сорок пятом, в Австрии арестован, Десять лет доходил он голодный в зонах, Бороздя их от Воркуты до Ростова.
Он валялся на нарах, худой и слабый, В пересылках от Липецка до Урала, И совали куски ему русские бабы, У которых война мужей отобрала.
Жить на свете немного ему осталось, Подгибаются ноги, слезятся веки. Он вернулся сюда, одолевши старость, Чтоб оплакать друзей, молодых навеки.
Разгоняет волну налетевший ветер, За кормою чайки кружатся в гаме. Он вернулся сюда через полстолетья, Чтоб обняться с выжившими врагами.
И жена возражала ему, и дети, Но упрямо, сквозь время и расстоянье, Он вернулся в суровые воды эти, Совершив нелегкое покаянье.
Ветераны надели свои медали, Становясь моложе в мундирах чистых, Лишь ему надеть ордена не дали, Потому что заслужены при нацистах.
Низко тучи несутся над головою, А внизу под нами, во тьме кромешной, Проплывают неспешно суда конвоя С самолетами сбитыми вперемешку.
И собравшие свой невеселый кворум, В сотый раз пересчитывая потери, Старики запевают нестройным хором "Розамунду", "Катюшу" и "Типерери".
Мы на грунте погибшее ищем судно, Доверяя архивным местам и датам, Но отдельно лежащее судно трудно Обнаружить по этим координатам.
Потому что, сколько бы ни искали, На какие бы цели ни попадали, Это дно от Норд-Капа и до Усть-Кары Сплошь усеяно сгинувшими судами.
Потому что мертвым на дне не больно. Продолжается жизнь, остальное — ложь все, И венки на корме — как глубинные бомбы: Их куда ни бросишь — не промахнешься.
Над "Ижорою", "Олопаной", "Курском" Стая рыб стремительная несется. В двадцать первый век мы уходим курсом, И над Новой Землею восходит солнце.
МБК-1, Зорон и я - вместе мы - сила. И пусть никто не говорит, что трое - это мало!
в выходные еду в Талдом. Экскурсия в заказник "Журавлиная родина". Стараюсь, всеми силами стараюсь, не думать о том, что я могла бы там увидеть. А то ведь опять одно расстройство будет - как с Малаховкой, читать дальшекогда "Полное дачное счастье" (название программы) оказалось "полным дачным разочарованием". Нет, в целом, экскурсия была не плохой, всё было интересно, НО ... Малаховка, а, вернее, Удельная - одно из мест моего детства. два лета полной свободы, велосипеда и широченных песчаных улиц, где почти не было машин, и я могла спокойно уехать кататься, сказав бабушке "буду к двум", и за эти несколько часов лишь один раз пересечь асфальтовое шоссе с минимальным движением. В Отдыхе было не так - там в моём распоряжении была лишь одна улица и дорожка вокруг полянки - очень мало, а в Малаховке - целый мир. Почему я говорю то "Малаховка", то "Удельная"? просто адрес был "Малаховка", а ходили мы на дачу от станции "Удельная" - так было удобнее да и ближе. И вот я вновь на станции "Малаховка", прошло более 20 лет. Думала - как интересно - я теперь узнаю всё-всё-всё о посёлке, узнаю, кому принадлежали знакомые с детства дачи, узнаю их историю. Как же жутко, что мне больше не с кем будет поделиться этими знаниями, обсудить знакомые места! И что получаю? Я брожу с экскурсией вдоль заборов, по заасфальтированным улицам в части, близкой к станции Малаховка. А мои милые, уютные улочки остались ближе к Удельной. а сюда я не доезжала, ибо тут - ДОРОГИ и ШОССЕ, а я же была правильной девочкой и одна по трассам не ездила! Сама экскурсия тоже очень , я бы сказала, странная. Экскурсовод - чудо, рассказывает хорошо, много информации на словах и старых фото, а вот, скажем так "визуальный ряд" - никакой. "Посмотрите на этот глухой забор - за ним сто-летний дом" (и мы смотрим на забор и фотографию дома, как он выглядит. Или "С этой точки немного видна башенка другого исторического дома" "А вот тут фундамент летнего театра, сгоревшего в 1999 году"
Да, я всё понимаю, но хотелось невозможного - увидеть "мою" Малаховку, прикоснуться к детству. Увы, не получилось. и после экскурсии я не пошла в ту часть посёлка, где прошло моё детство - возможно, съезжу туда сама..
Пока говорю себе, что, возможно, если очень повезёт, увижу журавля. Пройду по экодорожке, посмотрю, наконец, на бобровую плотину.
Правда, "журавлиная родина" уже дважды не оправдала моих ожиданий - когда мы, студентами, ходили учитывать тетеревов (я думала - ток прекрасных птиц), а мы даже пера не видели, лишь кое-что, оставленное птичками. "оно" оказалось "зимнее", и учёт проводить было рано. На обратном пути мы попали в почти половодье на "Семиканавье" (этих чёртовых непроходимых канав я насчитала штук 11), а потом я поняла, как деревенеет на лёгком морозе насквозь промокшая одежда.
второй раз был менее эпичным- ходили на учёт сов, насчитали одну - но об этом позже.
Всё же надеюсь, что "журавлиная родина" наконец-то смилостивится надо мной, и покажет свои богатства.